Маленький замызганный бар на базаре ничем не отличается от других таких же грязных забегаловок, рассыпанных по всему городу. Обстановка внутри не поражает изысканностью и вкусом. Десяток шатких столиков вдоль стен стоят с обреченностью узников перед расстрелом. Потолочный вентилятор медленно вращается, вяло отмахиваясь от надоедливых мух. Огромные потеки вина вперемешку с жирными пятнами даже в малой степени не могут заменить отсутствие покраски на стенах.
За стойкой, на полке с сигаретами, шоколадками и, опять же, мухами, стоит табличка, сообщающая, что «1 L — 1 L». Напротив стоит потертый, плюгавенький мужичонка неопределенного возраста в сером клетчатом пальто и старой кепке. На этом сером фоне ярким сочным пятном выделяется лишь большой красный нос, судя по которому мужичок является мастером высокой квалификации и завсегдатаем подобных заведений. Он с усердием ученого, разгадывающего древний манускрипт, уставился на табличку и беззвучно шевелит губами.
Тишину нарушает лишь шум воды в подсобке бара, жужжанье вездесущих мух и какой-то неясный, еле уловимый скрип. Очевидно, это мозги посетителя, не привыкшие решать такие глобальные задачи, напрягаются в бесплодных попытках спасти своего обладателя.
Наконец, скрип прекращается, мужичок шумно выдыхает воздух, признавая свое поражение. Но, как настоящий мужчина, он не намерен так легко сдаваться. Он решил прибегнуть к последнему средству — к бармену, который стоит напротив него и равнодушно наблюдает за этими танталовыми муками. Как истинный дипломат, мужичок начинает издалека:
— Скажите, вино есть?
Бармен кивает. Да и глупо было бы не кивнуть, когда прямо за его спиной стоят две фляги с душистым «Мугурелом».
Красноносый фокусирует на них зрение, словно проверяя — не врет ли бармен и, и удовлетворенно икнув, задает следующий вопрос:
— Почем?
— Литр — лей, — судя по краткости речи этого виноторговца, предки его жили в окрестностях Лаконики.
Осененный внезапной догадкой, мужик снова смотрит на табличку и, наконец, постигает ее загадочный смысл. Так вот как расшифровываются эти значки! Покровы слетели с тайны, как осенние листья с деревьев, и истина открылась во всей своей первозданной чистоте. Мужичок радостно засмеялся и полез в карман за мелочью. Чтобы не терять зря драгоценного времени (и так его было потеряно достаточно), он торопливо говорит:
— Налей-ка мне.
Бармен, не меняя позы, равнодушно спрашивает:
— Сколько?
— На лей, — из всей таблички мужик, видимо, запомнил только ту ее часть, в которой говорилось о цене.
— Сколько?
— Ну на лей же!
Бармен делает над собой громадное усилие и выдает целое предложение:
— Сколько налить-то?
Мужик растерянно смотрит на него и в отчаянии почти кричит:
— А сколько это выйдет?
— Сколько хочешь, столько и выйдет, — всерьез заинтересованный этим принципиальным спором, бармен, очевидно, забыл о своем лаконическом происхождении.
— Я хочу на лей, — мужичок чуть не плачет.
— Налей буду я, — доходчиво объясняет бармен, — а ты будешь пей.
Мужичок таращится на табличку и в последнем отчаянном усилии пытается вспомнить ее спасительный смысл. Вот он что-то тихо начинает бормотать, потом все громче и громче. Уже можно разобрать:
— Один лей — один литр, один лей — один литр…
Он похож на старательного монаха на вечерней молитве. Наконец, вычленив нужную часть фразы, он радостно кричит:
— Литр, один литр!
Получив требуемое, мужичок отходит к ближайшему столику, водружает на него бокалы, смахивает неверным движением крошки (а заодно и пепельницу) на пол и задумчиво смотрит в окно. Видимо, он решил отдохнуть минутку перед дальней дорогой, ведущей в царство Бахуса.
В это время один из служителей этого веселого бога, бармен в грязно-белом переднике, глядя на посетителя, думает, что человек отличается от животного тем, что, ставя перед собой конкретную цель, идет к ней через все преграды и в конце концов добивается своего.
